Я не случайно привела в качестве цитаты название статьи Добролюбова о пьесе Островского «Гроза» –  именно «лучом света в темном царстве» художник Массимилиано Робино называет свои произведения, которые должны поставить свой цветовой акцент на значимость развития души в современном обществе, в котором зачастую о душе, как о категории, говорят с сомнением.

Автора картин представляет его творчество. Так и я, представляя современного итальянского художника Массимилиано Робино, расскажу, что за десятилетний период творчества он экспонировался в галереях Лондона, Парижа, Амстердама, был участником многочисленных выставок, в том числе 54-й Венецианской биеннале в 2011 году. В это же время выиграл престижный конкурс Marte Live Lombardia по классу живописи. В 2013 году художник переехал жить в Москву, где был создан цикл работ “Теория Иллюминации” (The Illumination Theory).

Итальянский художник, обратившийся к философской, мистической тематике темной стороны души, нашел понимание в России. Концептуальная Московская Галерея Zeppelin, расположенная в ТДЦ “Новинский”, с 9 по 30 апреля 2014 года позволит прикоснуться к современному искусству самой широкой аудитории Российской столицы, представив персональную выставку Массимилиано Робино “Теория Иллюминации”.

На выставке в галерее «Zeppelin» представлены 18 творений художника, 12 из которых демонстрируется впервые. 

Мне было очень приятно познакомится с художником Массимилиано Робино. Неожиданно, мы начали разбирать тему откровения и символизма в книге “Мастер и Маргарита” Булгакова. Я бы хотела поделиться с вами частью нашей беседы – интервью о проблематике цветовых реализаций и символизме.

Д.А.Штауэр: Обьединяя свое литературное и художественное творчество, я сейчас занимаюсь анализом проблематики цвета в искусстве, культуре, психологии, дизайне. Синтез этих исследований будет выражен в моей новой книге «Магия Цвета».

Читая ваше интервью о России, меня привлекло ваше высказывание о том, что цвет в России играет настолько же важную роль, что и отражающийся в нем свет, от сильного эффекта восприятия которого хочется плакать от радости. Поясните мне, что вы имели в виду, какие цвета поразили вас в России?

М.Робино: Когда собирался в Россию, ожидал увидеть совсем другой подход к цвету. Я полагал, что увижу доминантность серого цвета. Так мне казалось… Я представлял себе, что по сравнению с яркой итальянской Сицилией, где в произведениях искусства живая динамика цвета, в России будет иначе (…)

Однако, когда живешь в стране, понимание ее культуры становится более полным. Да, есть серый пейзаж зданий, но есть и его интересные, «деликатные» интерпретации. Естественно они другие по сравнению с яркими красками пейзажей Италии. Конечно, с долгой зимой иначе быть не может!

Я вообще слышал, что иностранцы русских называют грустными. Я не согласен с этим. Русские – очень чувственная нация, и восприятие культуры у русских происходит через чувства, через влечение души.

Д.А.Штауэр: Массимилиано, расскажите о вашем видении в отношении значения цветой палитры в целом, и в вашем творчестве в частности.

М.Робино: В цвете я ищу световые интерпретации. Меня очень интересует свет, раскрытие тональности. Это должно привести меня вновь к свету, к иллюминации.

Базовый “скрытый” – черный цвет. Для меня это особенный, возвышенный цвет. Отчасти оттого, что собирает и подавляет все цвета. И отчасти оттого, что в современном обществе настал критический момент. Свет через этот черный момент в нашем обществе – это мой творческий путь выражения надежды на возрождение. Но также, это место тишины, медитации, размышлений. Ведь как только мы закрываем глаза, мы открываем себя и мир вокруг нас заново, в нашем воображении. И этот момент – самый настоящий, подлинный, когда человек остается наедине с самим собой. Поэтому черная камера – это точка отсчета, начало.

Д.А.Штауэр: Вы хотите сказать, что затем, метафорически выражаясь, возрождаясь из пепла, словно птица Феникс, свет возрождается из мрака черного.

М.Робино: Именно так. Мне нравятся яркие цвета: аквамарин, цвета гаммы красного, желтая гамма. (…) Для меня и форма и цвет имеют важность. Геометрия – еще один акцент, который я придаю цвету.

Д.А.Штауэр: Поделюсь своей философией: в моем понимании жизнь – это восходящая, закрученная ДНК-образная спираль, представляющая собой своеобразные круги развития души. Как вы заряжаетесь энергией для творчества? Есть ли какие-то секретные техники, которыми вы пользуетесь?

М.Робино: Подход в данном случае контекстуальный: все зависит от моего дня, как я живу, люди, которых встречаю, что происходит вокруг меня. На меня сильно влияют условности, например, места, тип жизни, который я веду.

Мои произведения рождаются из ничего. Я не делаю проектировочных чертежей. Были периоды, когда я охватывал полотно полностью, потом я перешел к выбору овальных форм, от них к круглым формам. Может быть, я буду возвращаться к форме овала. Возможно, буду создавать диптихи, триптихи, полиптихи. Зависит от моего душевного состояния отдельного дня.

Вы видели картины, где я провожу многослойную работу, используя особую технику совмещения, с применением термоизоляционного пластика, который является индустриальным материалом. Так я делаю свои картуши. Я играю с тонами: на черную основу я наношу черный пластик. И эта форма дает особый эффект при естественном освещении. Это особая игра отражений.

В структуре картины я в основном использую масляные краски, чтобы раскрыть мою световую тематику. В моей технике я использую крупные кисти, дающие возможность придать насыщенность цвету. И затем прорабатываю отдельные элементы картины, где-то ярче, где-то темнее.

В основном я использую дуальнось: выбирая два разных оттенка. Один более яркий, другой – более темный, но это совершенно разные цвета. Они должны отличаться друг от друга. В то же время вместе они должны гармонично сосуществовать.

Очень следую эмоциям. Очень следую душевным порывам, инстинкту, когда работаю. Не связываю себя какими-либо концептуальными ограничениями. И результат вы видите в моих картинах.

Д.А.Штауэр: Вспоминая историю живописи, в средневековье художники часто обращались к религиозной тематике. Почему вас заинтересовала эта тема и был создан полиптих распятий.

М.Робино: Вы говорите о моих работах 2009-2010гг.. под названием Космическая концепция. На самом деле они не совсем связаны с религиозным аспектом. Скорее это была фаза, связаеная с символическим аспектом. Было непередаваемо интересно работать с наполнением заданной формы распятий. Знаете, от самой геометрической формы, вымеренной по церковным канонам, исходит особая аура. Работать было столь же просто, как дышать, как пить воду.

Это был этап, не совсем понятый. Но сейчас вижу, что есть спрос на эти работы, и они вновь будут выставляться, но в Италии, ввиду сложности транспортировки.

Три года назад я участвовал в 54 биеннале Венеции, где были представлены инсталляции и картины из цикла “Космическая концепция”. Также работы были представлены в галереях Милана и Турина. Сейчас я готовлюсь к новым выставкам в Италии и Москве.

Д.А.Штауэр: В ваших картинах я вижу символизм в технике изображения. Расскажите, как понимать и «читать» смысл, который вы вкладываете в ваши произведения.

М.Робино: Бывает так, что простые в «первом прочтении» произведения оказываются сложнее. Скажу честно, на выставке я не сталкивался с проблемой понимания. Скажем так, было разделение мнений: кого-то завораживала первая часть выставки, а кто-то находил более интересной вторую часть. Но, как бы то ни было, все смогли прочесть смысл моих произведений. Потому что, возможно, не столь сложно читать смысл достаточно универсальных изображений. Поэтому люди восприняли те эмоции, которые я хотел вложить в каждую работу.

Картины означающие последний отсчет, в понимании того, что обществу нужно обновление, особенно в смысле духовного роста. Нужно найти новый пространственный уровень. Я вижу потребность в возрождении человека в культурном и духовном смысле.

Д.А.Штауэр: Где больше понимают ваше искусство: в России или Италии?

М.Робино: Скажу так, Италия готова к восприятию современного искусства. В России – традиционалисты.

Однако, я не знаю, связанно ли это именно с моими работами, но я видел, что люди открывались. Не было скандальной критики.

Здесь проблема не столько в самом искусстве. Как вижу это я: современное искусство русских художников не идет в широкие массы. Я вижу, что по сравнению с европейцами, русские модернисты, словно бойцы, более агрессивны. Может быть, потому, что в искусстве русских модернистов больше пропаганды, больше графики, больше примитивного… Но не скажу, что мне это не нравится. Я уважаю их смелость выражения.

Так вышло, что русские модернисты не завоевали несколько буржуазный вкус русской публики. И люди бегут от модернизма в целом. Такая тенденция. Может быть, мы прошли этот этап и немного впереди в этом смысле. Но, думаю, изменения к лучшему произойдут и здесь, в России.

Д.А.Штауэр: Будем надеяться.

М.Робино: Да.

Д.А.Штауэр: Расскажите о вашей «Теории Иллюминации», ставшей темой выставки в галерее «Цепеллин» в Москве.

М.Робино: «Теории Иллюминации» стала завершением цикла, основанного на идеях луча света, надежды, выхода из нашей очень запрограммированной жизни, напоминающей матрицу. Но в этой программированной реальности создана такая зависимость от системы, которую хотелось бы облегчить. Понятно, что красивая жизнь нравится всем, но не нужно продавать душу дьяволу за красивые вещи. Есть много проблем в современном обществе. Есть много примеров таковых проблем среди моих друзей – предпринимателей, художников, которые не справились с психологическим и социальным стрессом и давлением, и будучи молодыми – 28-29 лет, закончили жизнь самоубийством. Это для меня самый главный маяк – показатель болезни общества.

Во что надо верить сегодня? В реконструкцию нашего будущего. И искать свет. Мне жаль видеть людей, не знающих, зачем они пришли в этот мир, зачем они живут. Для них важно жить без проблем, насколько можно лучше, комфортнее, дольше. Но в итоге не это главное. Нужно иметь какую-то определенную роль в этом обществе. Важно, чтобы наш жизненный путь оставил значимый след. И это значимое нужно для того, чтобы следующие поколения могли опираясь на это пойти дальше в своем развитии.

Нашу беседу о символизме светового величия черного цвета, в котором есть изначальное единство, и во тьме которого скрыто великое знание, я хотела бы закончить цитатой Михаила Афанасьевича Булгакова, о значении которой мы говорили с М. Робино:

“– Ну что же, теперь ваш роман вы можете кончить одною фразой!

Мастер как будто бы этого ждал уже, пока стоял неподвижно и смотрел на сидящего прокуратора. Он сложил руки рупором и крикнул так, что эхо запрыгало по безлюдным и безлесым горам:

– Свободен! Свободен! Он ждет тебя!

Горы превратили голос мастера в гром, и этот же гром их разрушил. Проклятые скалистые стены упали. Осталась только площадка с каменным креслом. Над черной бездной, в которую ушли стены, загорелся необъятный город с царствующими над ним сверкающими идолами над пышно разросшимся за много тысяч этих лун садом. Прямо к этому саду протянулась долгожданная прокуратором лунная дорога, и первым по ней кинулся бежать остроухий пес. Человек в белом плаще с кровавым подбоем поднялся с кресла и что-то прокричал хриплым, сорванным голосом. Нельзя было разобрать, плачет ли он или смеется, и что он кричит. Видно было только, что вслед за своим верным стражем по лунной дороге стремительно побежал и он.”

Подробнее о выставке и творчестве М.Робино

Диана Августа Штауэр

Diana Avgusta Stauer

Commenta con Facebook